Юмэмакура Баку
ОНМЁДЗИ

Жаба

1

- Потрясающе! - Хиромаса уже некоторое время сидел, вздыхал и издавал возгласы нескрываемого восхищения: - Какая замечательная история! - сложив руки на груди, он кивал сам себе.
Сидел он на веранде в доме Абэ но Сэймея. Сидел, скрестив ноги, спрятав толстые руки в рукава своего одеяния из плотного шелка. И, похоже, был чем-то сильно восхищен.
Высокочтимый Минамото-но Хиромаса пришел в дом Абэ-но Сэймея около часа назад. Он появился как обычно, неожиданно, с мечом на боку и без сопровождающих. Пройдя через заросший сад, он вошел в дверь:
- Эй, Сэймей! Ты дома? - позвал он.
- Да, - раздалось из глубины погруженного в тишину дома. Это был женский голос. Наружу тихими шагами вышла белокожая длинноволосая девушка лет двадцати трех - двадцати четырех. Она была с ног до головы закутана в тяжелое каракоромо - двенадцатислойное кимоно с накидкой и шлейфом. Но, несмотря на облачение из тяжелого шелка, в ее походке не было тяжести, только воздушность. Казалось, ее может унести даже легкий ветерок.
- Господин Хиромаса, - алыми губами девушка произнесла имя гостя. Удивительно: они видят друг друга первый раз, а девушка уже заранее знает имя Хиромасы. - Мой господин Сэймей уже ожидает Вас, - и девушка провела Хиромасу на веранду.
Веранда - это коридор, пристроенный вдоль наружной стены дома. Крыша над ним была, а ставней не было, так что он был открыт всем ветрам и дождям. Сэймей сидел там, беспечно скрестив ноги, сложив руки на груди, он опирался спиной на стену и смотрел в сад. В саду привольно росли полевые травы.
Когда Хиромаса обернулся к девушке, проводившей его сюда, она уже исчезла. Но его взгляд упал на стену в противоположном конце комнаты: там стояла складная ширма с изображением девушки. Если присмотреться, то девушка на картине была похожа на ту, что только что стояла здесь, а может быть, и не похожа. Хиромаса вздохнул, засмотревшись на изображение девушки.
Месяц Нагацуки, седьмой день девятой луны по солнечно-лунному календарю, по солнечному - начало октября.
Лицо Хиромасы было слегка красно, глаза сияли - он был немного возбужден.
- Что с тобой, Хиромаса? - переведя на него взгляд из сада, спросил Сэймей. Хиромаса, приходя в себя, открыл рот, желая что-то сказать про картину на ширме, но передумал и начал с главного:
- Сэймей! Сегодня я услышал во дворце Сэйрёдэн воистину изящную историю, и так захотел ее тебе рассказать, что вот, пришел.
- Изящную историю?
- Да! - ответил Хиромаса.
- И какую же?
- О почтенном лютнисте, монахе Сэмимару!
- О! Неужели, о самом Сэмимару? - переспросил Сэймей. Он тоже был знаком с Сэмимару, и прошлым вечером они встречались втроем с Хиромасой. Сэмимару - это слепой лютнист, человек, которого можно назвать наставником Хиромасы в игре на бива. Хиромаса хоть и простой воин, но играет на бива, причем чрезвычайно хорошо. Три года он ходил к Сэмимару, и даже научился у того тайной мелодии Рюсэн Такубоку. А в прошлом году они вместе забирали у иноземного демона похищенную из дворца Сисиндэн бива по имени Гэндзе, тогда же и познакомились Сэймей и Сэмимару.
- И что же случилось с почтенным Сэмимару?
- Ничего, просто удивительно, насколько же почтенный Сэмимару все-таки великий лютнист!
- Ты о прошлогоднем случае с Гэндзё?
- Нет, нет! Я о том, что произошло всего то месяц назад!
- Да?
- Почтенного монаха Сэмимару позвали в усадьбу, что находится в местечке Оуми.
- Наверное, позвали поиграть на бива?
- Нет, не за этим. Хотя играть-то он играл. Вероучитель, хозяин той усадьбы, знакомец почтенного Сэмимару, придумал какой-то повод и пригласил его к себе.
- А, понятно.
- Однако на самом деле, хозяин усадьбы позвал Сэмимару вовсе не ради того дела, истинная цель у него была другая.
- И какая же цель?
- У хозяина усадьбы был знакомый по имени Нанигаси, виртуозный лютнист. И вот хозяин вознамерился дать Сэмимару оценить, насколько же хорошо играет на бива Нанигаси.
- Хм.
- Дело в том, что сам Нанигаси просил об этом хозяина. Однако ж, Сэймей! Сколько там не проси, а почтенный Сэмимару - не тот человек, которого можно специально заставить сделать такое.
- Потому то они и позвали Сэмимару по другой причине?
- Вот именно!
- И?
- Ну, и, когда основное дело они обсудили, вдруг из соседней комнаты послышались звуки бива.
- Понятно. Вот, значит, как они сделали.
- Да, и вот, Сэмимару на какое-то время приклонил свой слух к звукам этой бива, и вскоре неспешно протянул руку к лежавшему рядом собственному инструменту и начал играть.
- Хм.
- Ах, как бы я хотел это послушать, Сэймей! Он ведь сыграл в тот раз тайную мелодию "Холодная сакура"! - простодушный Хиромаса закатил в восхищении глаза.
- Ну, так что же вышло, - спросил Сэймей.
- Так вот, почти сразу, как Сэмимару начал играть, звук бива из соседней комнаты прекратился!
- Так-так, я так и думал.
- Хозяин послал человека в соседнюю комнату проверить, что случилось, и оказалось, что Нанигаси, который должен был там сидеть и музицировать, исчез. Явился страж от ворот и доложил, что только что пришел игравший до сих пор на бива Нанигаси, сказал, что просьба исполнена, и ушел из дома.
- О!
- Никто ничего не понял. Вернулись в комнату, спрашивают, что случилось, а почтенный Сэмимару только улыбается и не отвечает. Послали догнать Нанигаси и спросить, но он тоже ничего не ответил. А причину поняли через некоторое время после этого.
- И какова же причина?
- А вот слушай, Сэймей! Сэмимару, наконец, пришла пора возвращаться, но за день до отъезда…
- Да?
- В тот день хозяин усадьбы и Сэмимару пошли в гости в соседнюю усадьбу, где жил знакомый хозяина, происходивший из аристократического рода. И там произошло почти то же самое!
- Этот, сосед из аристократического рода, позвал какого-то лютниста и посадил играть в соседней комнате?
- Именно так и произошло, Сэймей! Этот тип, из аристократов, слышал о том, что случилось несколько дней назад, и сделал необходимые приготовления.
- Хм.
- Сначала они поговорили о том, о сем, и вот, когда наступила ночь, наконец послышался звук лютни. Однако почтенный монах Сэмимару лишь слегка нагнул голову, показав, что слушает, и ничего про ту бива не говорил, и явно не собирался играть на лежащей рядом собственной лютне.
- Хм.
- И вот, этот, сосед из аристократического рода, потерял терпение и обратился к Сэмимару.
- Что спросил?
- Спросил: "Почтенный вероучитель, как Вы находите эту музыку?"
- Хм.
- А Сэмимару сказал в ответ: "Такой, какой она слышится".
- И?
- Наследник аристократического рода его спрашивает опять: "Если Вы, почтенный монах, сейчас сыграете на бива, что произойдет?"
- …
- "Ничего не произойдет", - ответил Сэмимару.
- ….
- "Бива замолкнет?" - спросили его, "нет, не замолкнет" - ответил Сэмимару.
- Ого! -блеск в глазах Сэймея выдавал глубокую заинтересованность.
- И когда его настойчиво упросили все же сыграть, наконец-то Сэмимару сыграл на бива, но…
- Что произошло?
- Музыка из соседней комнаты не умолкала, и только по окончании третьей мелодии, наконец, смолкла.
- Я так и думал.
- Хозяин усадьбы в Оуми, который пригласил к себе Сэмимару, никак не мог смириться с таким результатом. Возвратившись домой, он спросил Сэмимару, какая же игра на бива была лучше, та, которую он слышал несколько ночей назад, или сегодня?
- Хм.
- А Сэмимару улыбнулся, покачал головой - и не ответил. Так он и уехал домой. Сэймей, а вот ты что про это думаешь? - закончил вопросом Хиромаса.
- Ты что это, проверяешь меня, Хиромаса?
- Ага. А то все время ты всякие сложные разговоры ведешь про сю и все такое, - улыбнулся Хиромаса.
- Как я думаю… Ты хочешь, чтобы я решил, кто из двоих, Нанигаси, который играл сначала, или тот, который играл вторым, кто из них лучше играет на бива?
- Ну, в общем, да.
- Спрошу одно, Хиромаса. Есть ли люди, которые играли бы на бива лучше, чем почтенный Сэмимару?
- Нет, - не колеблясь ответил Хиромаса.
- Раз так, тогда легко понять, кто из двоих лучше.
- Так кто же?
- Тот, первый, который оборвал свою игру на середине.
- Потрясающе, Сэймей! Так и есть!
- Я так и думал…
- Так и думал? А как ты догадался? Объясни!
- Ведь оба они хуже играют, чем Сэмимару?
- Да.
- Тогда ответ прост.
- Как прост?
- Первый лютнист, услышав бива Сэмимару, перестал играть. Это значит, что он, услышав великого лютниста, устыдился своей неумелости.
- Угу.
- Иначе говоря, у него есть способности понимать музыку почтенного Сэмимару. А второй музыкант, он даже не понял, насколько же хороша бива Сэмимару, он, скорее всего, просто бесстыдно продолжал играть на своем инструменте.
- Точно, Сэймей! На самом деле все точно так и было!
- Хиромаса, а ты-то вот откуда это знаешь?
- Да так, был один человек, который ездил вместе с почтенным Сэмимару в Оуми. И он на обратном пути случайно услышал слова, что Сэмимару обронил про этих двоих. А я сегодня днем слышал рассказ этого человека во дворце Сэйрёдэн.
- Вот как.
- Слушай, - Хиромаса, сложив руки на груди, взглянул на Сэймея, - Какой же утонченный человек почтенный Сэмимару!
Вот по этому и сидит сейчас Хиромаса на веранде, и сам себе кивает, и испускает проникновенные вздохи.
- Я хотел тебе об этом рассказать, выбрал сегодня вечером время и вот, пришел, - пояснил Хиромаса.
- Ты, наверное, хотел бы вместе выпить саке? - Хиромаса утвердительно хмыкнул, но Сэймей легонько покачал головой, - И я бы этого хотел, но сегодня не получится, увы.
- Почему?
- Есть дело. Вообще-то, я уже должен был уйти, но понял, что, скорее всего, ты придешь, и потому ждал тебя.
- Тебе сказал дух из под моста Ичидзё-модори-баси? - все уже знали слух, что Сэймей поселил под мостом Ичидзё-модори-баси служебного духа - сикигами, и по мере надобности вызывал его и пользовался им.
- Ну что, пойдешь со мной?
- Вместе?
- Да, туда, куда я сейчас направляюсь.
- А можно?
- Тебе - да.
- А что ты идешь делать?
- Да вот, жаба…
- Жаба?
- Это долго рассказывать. Если ты идешь, я расскажу по дороге. - Сэймей говорил, обращаясь к Хиромасе, но его взгляд был направлен не на Хиромасу, а обращен в ночную тьму заросшего сада. Глаза у этого человека холодные. Губы слегка окрашены алым, и на них застыла мягкая, словно наполненная сладким медом, улыбка. Кожа белая.
Сэймей перевел взгляд из сада на Хиромасу:
- Если ты пойдешь, есть пара дел, с которыми ты бы мне помог…
- Раз так, пойти, что ли?
- Да.
- Пойдем.
- Пойдем.
Так они и сделали.

2

Они ехали в повозке. В бычьей упряжке. Повозку тянул большой черный бык. Стояла сентябрьская ночь. Тонкий месяц, как кошачий коготь, вцепился в небо.
Пока ехали мимо храмового комплекса Судзакуин, что у Большой дороги Феникса, и до поворота на запад Большой Четвертой улицы Хиромаса дорогу еще узнавал, но затем они еще несколько раз повернули, и он перестал понимать, куда они едут. Похоже, что много раз поворачивали то туда, то сюда.
Слабый свет от народившегося месяца лился с неба, но месяц слишком тонок, и вокруг - почти тьма. Лишь небо тихо распространяет синее сияние. Правда "синее сияние" - это если сравнивать с тьмой на земле, вообще же, это не тот цвет неба, который можно назвать сиянием. Воздух холодный и влажный, беспричинно ощущается холод, но при этом на коже проступает пот. Всего лишь сентябрь, потому ночью еще не должно быть холодно, но ветер, проникающий через бамбуковую занавесь повозки, заставляет кожу почувствовать прохладу. И при этом - пот. Хиромаса никак не мог разобрать, какое из этих ощущений - настоящее.
Звук колес, с тихим шорохом едущих по земле и камням, чувствовался седалищем.
Сэймей уже некоторое время молчал, перекрестив руки на груди.
"Странный человек", - думал о нем Хиромаса. Когда они вдвоем вышли из дома Сэймея, перед воротами стояла эта повозка, а слуг ни души не было. Повозка была, а быка - не было. "Кто же повезет эту повозку?" - подумал было Хиромаса, и сразу же заметил: в оглобли повозки уже запряжен бык. Огромный черный бык. "Этот огромный бык внезапно возник здесь!" - удивился Хиромаса, но это было не так. Из-за того, что бык был черного цвета, он растворялся во тьме, и Хиромаса просто на секунду не понял, что он там стоит. И еще стояла одна женщина, облаченная в пышное каракоромо, та самая, что выходила встречать Хиромасу.
Хиромаса и Сэймей сели в повозку, и тяжело, протяжно скрипнув, повозка двинулась с места. С тех пор прошел уже час. Хиромаса, подняв переднюю бамбуковую занавесь, смотрел наружу. Запах свежих и сочных листьев, растворенный в ночном воздухе, проникал в повозку. Одиноко виднелась черная выгнутая спина быка. А перед ним сквозь тьму шла и вела быка девушка в шелках двенадцатислойных одеяний. Казалось, что ее силуэт, порхая, плывет в воздухе. Невесомая, как ветер. Во тьме видно, что шелк одежд девушки призрачно светится, словно горит, фосфоресцируя. Она была подобна прекрасной демонице.
- Слушай, Сэймей! - обратился Хиромаса к Сэймею.
- Чего?
- Вот если нас кто-нибудь сейчас увидит, что он подумает?
- И что же?
- Он, наверное, подумает, что это живущее в столице чудище возвращается в свой призрачный мир. - Так сказал Хиромаса, а Сэймей вроде бы тонко улыбнулся одними губами. Темно, поэтому, конечно, улыбки не видно, но Хиромаса ее почувствовал.
- А что ты будешь делать, если это окажется правдой, Хиромаса? - вдруг низким голосом сказал Сэймей.
- Эй! Не пугай меня, Сэймей!
- Ты же знаешь слухи при дворе, что моя матушка - лиса… - мягкий голос.
- Э-эй!
- Ну же, Хиромаса, ты знаешь, какое у меня сейчас лицо?
Хиромасе показалось, что во тьме нос у Сэймея заострился как у лисицы.
- Прекрати врать, Сэймей!
Сэймей в ответ рассмеялся своим обычным голосом. Сильно выдохнув, Хиромаса напряженным голосом выпалил:
- Дурак! Опасно же, я уже собрался руку на меч положить! - Хиромаса сердился.
- Правда?
- Да! - прямо кивнул Хиромаса.
- Как страшно!
- Страшно было мне!
- Да ну?
- Ты же знаешь, да? У меня слишком серьезный характер. Если бы я понял, что ты - чудовище, я бы, наверное, вытащил бы клинок!
- Хм…
- Ну?
- Однако ж, если я - чудовище, зачем вынимать меч?
- Что зачем? - Хиромаса переспросил, затрудняясь с ответом. - Потому что чудовище же!
- Но ведь чудовища разные бывают.
- Да.
- Есть такие, кто людям приносит беды, и не такие.
- Угу, - Хиромаса покрутил шеей, затем кивнул. - Но, Сэймей, почему-то мне кажется, что я бы вынул меч на самом деле. - Хиромаса говорил очень серьезно.
- Да, ты бы сделал.
- Поэтому, Сэймей! Прошу тебя. Больше со мной не шути так. У меня бывают иногда моменты. Я не понимаю шуток. Я становлюсь прямым. Я тебя, Сэймей, люблю. Пусть даже ты и чудовище, понимаешь? Поэтому, я не хочу направлять на тебя меч. Но если ты сделаешь как сейчас, я растеряюсь. Не буду знать, что делать. И рука сама потянется к мечу!
- Хм.
- Поэтому, Сэймей. Даже если ты и чудовище, понимаешь? Когда будешь показывать мне свое истинное лицо, вот. Прошу, делай медленно. Чтоб не испугать меня. Если ты так сделаешь. Со мной будет все в порядке, - Хиромаса говорил запинаясь, но очень серьезно и прямо.
- Я понял, Хиромаса. Извини, я был не прав, - сказал Сэймей. Некоторое время они молчали. Тихо доносился звук колес, катящихся по земле. И вдруг замолчавший было Хиромаса снова открыл рот:
- Слушай, Сэймей, - ясный и решительный голос. - Даже если ты - чудовище, я - за тебя. - Сказано коротко и просто.
- Хороший ты человек, Хиромаса, - только и буркнул Сэймей. И снова лишь звук повозки. Повозка в темноте все еще куда-то движется. Уже не понятно, едут ли они на запад или на восток.
- Сэймей, в конце концов, куда мы едем? - спросил Хиромаса.
- В такое место, о котором даже если я расскажу, ты не поймешь.
- Не может быть! Мы же не едем в призрачный мир, о котором я тут говорил?
- В широком смысле, туда и едем, - сказал Сэймей.
- Эй, эй!
- Не клади руку на меч, Хиромаса. Это будет уместно немного погодя. Для тебя есть твоя роль.
- Ты только загадками можешь изъясняться? Ладно, хотя бы что мы едем делать, это то может можно сказать?
- Пожалуй.
- Что мы едем делать?
- Четыре дня назад в воротах Отэнмон (1) появилось чудовище.
- Что?
- Ты не слышал?
- Нет.
- Протекают они в дождь, те ворота, - странную фразу вдруг произнес Сэймей.
- В дождь?
- Издавна так повелось. Особенно в ночь, когда дождь идет при западном ветре - обязательно протекают. И сколько не проверяй, на крыше нет повреждений. Ну, такое вообще часто случается.
- Ты, вроде, собирался про чудовище рассказать?
- Ну, подожди, Хиромаса. Повреждений нет, а протекать протекает. Поэтому, буквально несколько дней назад их решили ремонтировать. Один мастер забрался на ворота и все там осмотрел.
- Да?
- Во время своей проверки он обнаружил, что одна из досок под крышей - в каком-то странном состоянии.
- Что там было?
- Эта доска выглядела как одна, а на самом деле состояла из двух досок, наложенных одна на другую, половинной толщины. Это и заметил мастер.
- Ну, и?
- Сняли эту доску, разъединили половинки, а между ними оказался заложен листок.
- Какой листок?
- Листок с написанными на нем священными словами. С Заклятием Павлиньего Царя.
- Это что еще такое?
- В древности, в Индии, стране Небесного Бамбука, знали, что павлин ест ядовитых насекомых и ядовитых змей. Павлиний Царь - почитаемое божество магического усмирения духов.
- …
- Короче, скорее всего какой-то бонза из Коя (2), а может из Тэндая (3), написал заклятие и спрятал, чтобы успокоить магический дух.
- О!
- Так вот, а мастеровой, когда отдирал доски, порвал листок. Когда доску вернули на прежнее место, на следующий день пошел дождь с западным ветром, но крыша не протекла. Однако в тот вечер появилось чудовище.
- Да ты что!?
- Получается такое дело: вместо того, чтобы протекать в дождь, теперь появляется чудовище.
- Что, между дождем и чудовищем есть связь?
- Не то, чтобы совсем нет. Положив бумажку с заклятием связать духа - это кто угодно может, но тут страшна "отдача".
- Отдача?
- Например, связать чудовище с помощью сю, это похоже на то, как связать тебя, Хиромаса, веревкой, да так, чтобы ты не двигался.
- Меня?
- Да. Если тебя связать, ты же рассердишься?
- Рассержусь.
- И, наверное, чем крепче будешь связан, тем сильнее разозлишься?
- Угу.
- А если потом веревка из-за чего-нибудь развяжется?
- Я, наверное, пойду и зарублю того, кто меня связал.
- Вот оно!
- Что?
- Дело в том, что есть существа, которые проявят еще более злобный характер, если их слишком сильно опутать заклятиями-сю.
- Ты словно про меня говоришь…
- Про тебя - это был пример. Злобный характер - это, конечно же, не про тебя, Хиромаса!
- Ладно, ладно. Продолжай дальше.
- Вот, и поэтому сю специально немножечко ослабляют.
- …
- Не связывают накрепко, а так, чтобы оставалась небольшая возможность свободно двигаться.
- Вот как! - Однако по Хиромасе видно, что он все еще не понял.
- И вот, на этот кусочек свободы на том месте, где заключили зло, случается какая-нибудь маленькая неприятность. Если говорить о том, что произошло в этот раз, то она проявилось в том, что крыша протекала от дождя.
Хиромаса хмыкнул, словно бы кое-как понял.
- Ну, а что случилось с чудовищем?
- Да, вот, в вечер следующего дня…
- В тот вечер, когда был дождь и ветер с запада?
- Да. Мастер с двумя подмастерьями пошел к воротам Отемон посмотреть, в каком состоянии находится место, где протекает. И вот тогда-то протека не оказалось, а видели чудовище.
- А какое чудовище?
- Ребенок.
- Ребенок?
- Да. Ребенок висел вниз головой, вцепившись в столб, и сверлил взглядом мастера и его подмастерьев.
- Что, вот так, руками и ногами?
- Да, Коленями и двумя руками. Работники собирались поднялись наверх, на ворота, и подняли в верх фонарь, а тут оно: висит на столбе и глядит вниз страшными глазами. И белым облачком сверху дохнуло, вдобавок.
- Ничего себе!
- И, похоже, этот ребенок переполз со столба на потолок, а потом как перышко пролетел по воздуху больше 6 сяку (4).
- Маленький ребенок?
- Да. В общем-то, ребенок как ребенок, а голова, говорят, у него была жабья.
- Так ты потому и говорил тут "жаба"?
- Да. И с тех пор - каждый вечер! Каждый вечер является этот ребенок.
- А мастер?
- Мастер как уснул, так до сих пор и не просыпается. У одного из подмастерьев началась лихорадка, и он умер прошлой ночью.
- И тебя вызвали?
- Да.
- И что получилось?
- Если снова наклеить там листок с заклятием, наверное, что-нибудь бы получилось. Но это временная мера. Даже если все получится, одним протеканием крыши от дождя на этот раз не отделаемся.
- И?
- И я провел расследование. Выяснил кое-что об этих воротах. Похоже, что когда-то давно там уже являлось нечто подобное.
- Хм…
- Так вот, я узнал, что в прошлом на месте ворот умер ребенок. Это я в Архивном ведомстве выяснил.
- Ребенок?
- Угу, - коротко буркнул Сэймей.
- Какое запутанное дело… - сказал Хиромаса. Сказал, и вдруг закрутил головой по сторонам в темноте. Ощущение катящихся по земле колес, которое было до сих пор, исчезло.
- Ой, Сэймей! - сказал Хиромаса.
- Заметил, что ли?
- Заметил? Это же! Ты! - нет ни звука повозки, ни ощущения движения.
- Хиромаса! - словно уговаривая, сказал Сэймей, - Все, что ты теперь увидишь, услышишь - считай, что это - сон. Я даже не уверен, что смогу тебе все объяснить.
Хиромаса потянулся поднять бамбуковую занавесь повозки, но тут из темноты вытянулась рука Сэймея и задержала его руку.
- Хиромаса! Ты можешь открыть занавесь, но: что бы ты там не увидел, пока занавесь поднята - ни в коем случае не произноси ни звука. А если произнесешь, то я не только не смогу тебя защитить, я сам окажусь в смертельной опасности. - И рука Сэймея разжалась.
- Понял, - громко сглотнув, Хиромаса поднял занавесь.
Тьма - была. Тьма, где нет ничего. И месяца - нет. Нет земли, нет неба. И только спина черного быка ясно виднелась во тьме. А перед быком, слегка покачивая полами шелковых одеяний, шла, показывая дорогу, девушка. Она испускала красивое слабо фосфоресцирующее сияние.
- О… - безотчетно издал грудной звук Хиромаса. Во тьме, впереди по движению, зажглось бело-голубое пламя. И вдруг оно сделалось огромным и превратилось в демона. Пока он смотрел, пламя стало женщиной со спутанными волосами. Женщина вглядывалась в пустоту и клацала зубами. Хиромаса разглядывал дальше, и пламя, свернувшись, превратилось в толстую змею с синей чешуей, которая исчезла во тьме. Он продолжал вглядываться: во тьме копошились мириады невидимых глазу существ. Невидимых - и вдруг становящихся видимыми. Вдруг покажется человеческая голова, а волосы у нее окажутся из звериных голов, костей, кишок, каких-то непонятных вещей. Нечто, как письменный стол. Губы. Демон странной формы. Глаз. Пестик растения. Вагина. И среди этих странных предметов, куда-то направляясь, движется бычья упряжка. Из-за слегка приподнятой занавеси прилетал слабый тошнотворный ветер. Запах тлена.
Хиромаса опустил занавесь. Он был мертвенно бледен.
- Ты видел, Хиромаса? - спросил Сэймей, и Хиромаса резко кивнул.
- Я видел чертов огонь, - сказал Хиромаса, - Он стал демоном, потом женщиной, потом змеей, - и исчез…
- Да? - тихо отвечал Сэймей.
- Слушай, Сэймей. Это вот - ночное шествие ста демонов?
- Именно.
- Я, когда демона увидел, я чуть не крикнул.
- Хорошо, что не крикнул.
- А если бы крикнул, тогда что?
- Они бы все накинулись и мгновенно сожрали бы всю повозку, даже костей бы не оставили.
- И как же мы попали в такое место?
- Есть много способов. Я использовал самый простой.
- Какой же способ?
- Ну, ты же знаешь про "перемену направлений"?
- Конечно знаю, - ответил Хиромаса.
Суть "перемены направлений" в том, чтобы поехать в другом направлении, если в день, когда вы отправляетесь из дома, то направление, куда вам нужно идти, оказывается стороной света, где пребывает в это время бог направлений Накагами (5), затем остановиться на ночь где-нибудь, но не в том месте, которое является целью вашего путешествия, а на следующий день ехать туда, куда нужно. Этот способ Искусства Инь-Ян применяется для того, чтобы предотвращать беды от вредоносных духов.
- Много раз повторяешь такое по большим и малым улицам столицы, и пока кружишься - можешь попасть сюда.
- Вот как…
- Вот так, - ответил Сэймей. - И еще, у меня есть к тебе одна просьба.
- Что, Сэймей?
- Эта повозка - так сказать, граница, которую я сделал, и редко что может пробраться внутрь, но есть и такие существа, которые могут внутрь проникнуть. Давай подумаем: сегодня - пятый по счету день со дня Петуха в стихии Земли-Инь (6), то есть сегодня Накагами меняет сторону света своего пребывания. Чтобы сюда добраться, мы пять раз переехали его дорогу, поэтому скоро кто-нибудь явится поглядеть на нас.
- Сюда?
- Да.
- Не пугай меня, Сэймей!
- А я не пугаю.
- Придет демон?
- Нет, не демон, но и демон одновременно.
- Тогда, человек?
- Нет, не человек. Но так как ты, Хиромаса, человек, то, если, конечно, у них там не будет какого-то особого плана, он появится в человеческом обличие и будет говорить человеческими словами.
- Что делать, когда он придет?
- Меня он не увидит.
- А меня?
- А тебя очень ясно увидит.
- И что тогда со мной будет?
- Ничего не будет. Делай так, как я тебе скажу.
- Что делать?
- Скорее всего, придет Досэй, потому что стихия Земли сейчас в состоянии Инь.
- Это ты так духа земли называешь?
- Объяснять сложно, поэтому думай так.
- Ну, и?
- Скорее всего, он спросит тебя так: "Ты, с человеческим телом, по какой такой причине ты находишься в подобном месте?"
- Угум.
- Когда он тебя так спросит, ответь следующее.
- Как ответить?
- "Понимаете ли, с позавчерашнего дня страдал я болезненным беспокойством. И спросил знакомого своего, нет ли какого-нибудь хорошего лекарства. А сегодня от этого знакомца получил микстуру, которая хороша против червя беспокойства".
- Хм.
- "Это была сушеные листья травы хасиридокоро (7), я ее запарил и выпил три чашки вот такой вот величины. После этого как будто что-то случилось с моим сердцем, и вот я тут растерянный стою" - вот это ответь.
- И это поможет?
- Да.
- А если он еще о чем-нибудь спросит?
- Что бы он тебе ни сказал, повторяй на все вопросы то, что я тебе только что сказал.
- И все будет в порядке? Точно?
- Да, - ответил Сэймей.
- Ладно, понял, - коротко кивнул Хиромаса. И тут вдруг раздался звук: кто-то снаружи стучался в повозку.
- Сэймей? - Хиромаса перешел на шепот.
- Делай все как я сказал! - сказал Сэймей, и тут быстро поднялась вверх бамбуковая занавесь повозки, и снаружи заглянуло лицо беловолосого старика.
- Эгей! - сказал старик, - Что это ты с человеческим телом поделываешь в таком месте? - спросил он. Хиромаса сдержался от того, чтобы испуганно не перевести взгляд в сторону Сэймея, и сказал:
- Понимаете ли, с позавчерашнего дня страдал я болезненным беспокойством. И спросил знакомого своего, нет ли какого-нибудь хорошего лекарства. А сегодня от этого знакомца получил микстуру, которая хороша против червя беспокойства, - он повторил слово в слово сказанное Сэймеем. Старик, повращав большими глазными яблоками, посмотрел на Хиромасу.
- Это была сушеные листья травы хасиридокоро, я ее запарил и выпил три чашки вот такой вот величины. После этого как будто что-то случилось с моим сердцем, и вот я тут растерянный стою …
- Хм… - старик немного покачал головой. - Хасиридокоро, что ли? - он всмотрелся в лицо Хиромасы. - И что, дух твой здесь заигрался? - Снова вращаются огромные глаза. - А ведь сегодня был кто-то, кто пять раз пересек дорогу Накагами, но ведь это не ты, да? - рот сказавшего так старика широко раскрылся и показались острые желтые зубы.
- Я отведал травы хасиридокоро, и что-то случилось с сердцем, я ничего не понимаю.. - ответил Хиромаса.
Старик хмыкнул, вытянул губы трубочкой и дохнул на Хиромасу. В лицо Хиромасе пахнуло землей.
- Ого! А ты не улетаешь от этого? - старик оскалился, - Повезло тебе, что выпил всего три чашки. Выпил бы четыре, и уже никогда бы не вернулся… Раз ты от моего дыхания не улетаешь, значит не пройдет и часа, как твой дух возвратится домой, - сказал старик. И после этих слов мгновенно исчез. Поднятая занавесь вернулась на место, и в повозке остались только Сэймей и Хиромаса.

3

- И все-таки, Сэймей, это потрясающе! - сказал Хиромаса.
- Что именно?
- Я все сделал как ты сказал, и он ушел!
- Так и должно было быть.
- Этот старик - дух земли?
- Подобное божество.
- Однако ж, жуткий он, Сэймей!
- Не радуйся. Нам ведь еще возвращаться…
- Обратная дорога? - сказал Хиромаса, и вдруг с открытым ртом прислушался к чему-то. Вернулось ощущение, что повозка едет по земле и камням, и даже раздавался легкий шорох.
- Сэймей? - сказал Хиромаса.
- А, и ты тоже понял? - сказал Сэймей.
- Понял, конечно, - ответил Хиромаса. Пока они обменивались этими репликами, повозка, дернувшись вперед, остановилась.
- Судя по всему, мы приехали, - сказал Сэймей.
- Приехали?
- На западную оконечность Шестой улицы (8).
- То есть мы вернулись?
- Нет, мы не вернулись. Мы пока находимся в состоянии теней.
- В состоянии теней?
- Думай, что это иной мир.
- Где мы?
- Перед домом человека по имени Овари но Норитака.
- Кто этот Овари но Норитака?
- Это имя отца того чудовищного ребенка.
- Что ты говоришь?
- Слушай, Хиромаса. Мы сейчас пойдем наружу, и тогда ты не должен спрашивать и слова! Если хоть что-нибудь скажешь, то мы, возможно, прямо на месте лишимся жизни. Если ты не сможешь молчать, жди меня в повозке.
- Раз уж мы сюда приехали, я не останусь, Сэймей. Если ты говоришь, чтобы я молчал, я буду молчать, даже если мне кишки будут грызть собаки, - вид у Хиромасы очень решительный, похоже что он будет молчать даже в собачьих зубах.
- Ладно.
- Ладно, - и Хиромаса вместе с Сэймеем вышел из повозки.
Когда они вышли, они оказались перед большой усадьбой. В зените висела молодая луна. Женщина в двенадцатислойном шелке каригину тихо стояла перед быком и смотрела на двоих друзей.
- Я скоро вернусь, Аямэ, - сказал Сэймей девушке, и названная именем Аямэ девушка тихо склонила голову.

4

Сад был прямо как в усадьбе Сэймея - весь заполонен сорной травой. И когда дул ветер, трава легонько шевелилась, шелестела и терлась стебель о стебель. В отличие от сада Сэймея, за воротами была только трава, и не было никакого дома. Лишь только валялось обожженное и обуглившееся дерево на том месте, где по некоторым признакам когда-то был дом.
Хиромаса шел и удивлялся: он шел в траве, но траву можно было не разводить в стороны. Наступаешь, а трава не гнется. В его собственных коленях колышется под ветром трава. Словно кто-то пуст, то ли сам Хиромаса, то ли трава. Пока он подходил, шедший впереди Сэймей остановился. Причину Хиромаса сразу понял. В темноте впереди виднеются какие-то человеческие фигуры. Действительно, человеческие. Двое, мужчина и женщина. Однако, разглядев их повнимательнее, Хиромаса чуть было снова не закричал. У этих двоих не было голов. Свои головы они держали обеими руками перед грудью, и как заведенные повторяли бесконечный диалог.
- Ах, горе-то.
- Ах, горе-то, - эти слова они повторяли раз за разом, раз за разом.
- Только из-за того, что мы нашли такую жабу…
- Только из-за того, что мы нашли такую жабу…
- Мы стали вот такими….
- Мы стали вот такими….
- Ох, горе то!
- Ох, горе то!
- Если бы он не заколол этим бамбуком…
- Если бы он не заколол этим бамбуком… - Один из говоривших - мужчина, второй - женщина. Тонкие голоса.
- Ах, если б Тамон не сделал этого, он был бы жив…
- Ах, если бы Тамон не сделал этого, он был бы жив…
Головы в руках заскрипели зубами. Похоже, Тамон, о котором они ведут речь, это был ребенок двоих безголовых. Сэймей незаметно встал сбоку от этой пары.
- И когда же это было то? - спросил Сэймей.
- О!
- О! - воскликнули двое.
- Это было больше ста лет назад!
- Это было во времена императора Сэйва (9) - сказали двое.
- А вот в восьмой год эпохи Дзёган (10) сгорели ворота Отэнмон… - сказал Сэймей, и тут же:
- Точно!
- Точно! - несчастно воскликнули двое.
- Именно в тот год и случилось!
- Именно в тот век и произошло! - из глаз голов, что двое держали в руках, потекли кровавые слезы.
- Что случилось? - спросил Сэймей.
- Сыночек Тамон!
- Шестилетний Тамон!
- Вон на том месте, вон там жабу нашел!
- Большую, старую жабу!
- Тамон бамбуковой палкой, что была у него в руках, пригвоздил жабу к земле!
- А мы то об этом-то только потом узнали!
- Большая-то жаба не умерла.
- Как он ее пригвоздил, так и корчилась.
- И когда ночь настала.
- И на следующий день еще жила.
- Страшная жаба!
- Жаба издавна - опасное животное. Потому мы ничего не смогли сделать!
- А когда ночь наступает, пригвожденная жаба в темном саду стонет.
- И с каждым стоном вокруг нее загорается голубое пламя.
- Горит!
- Страшно!
- Страшно было!
- Жаба стонет, пламя вспыхивает, и с каждым разом у спящего сыночка, у Тамона поднимается жар, и стонет он от боли.
- Если убить ее, жаба нам отомстит.
- Если выдернуть бамбук и оставить ее жить, жаба еще больше принесет бед, и ни чем мы себе не поможем…
- Ворота Отэнмон сгорели!
- Ворота Отэнмон обвалились!
- И нас в этом обвинили!
- Оговорили, что мы колдовством спалили ворота Отэнмон.
- Кто-то увидел, что в нашем саду пригвожденная к земле жаба живет и спускает сияние.
- И он всем-всем растрезвонил, что мы занимаемся колдовством.
- Что колдовством сожгли ворота Отэнмон.
- Нам и сказать, и спросить-то времени не было. Тамон умер в лихорадке и бреду.
- О…
- О…
- Как было больно!
- Как было больно!
- От горя-то мы эту жабу убили! Огнем ее спалили…
- И Тамона сожгли.
- И похоронили пепел от жабы с пеплом Тамона.
- В такой вот большой кувшин положили. В земле под сгоревшими и обвалившимися воротами Отэнмон выкопали яму на 3 сяку вглубь, и там закопали…
- Закопали…
- А схватили нас и убили через три дня после этого.
- Головы отрубили через три дня.
- Мы знали, что так будет.
- Знали, поэтому и похоронили Тамона вместе с жабой.
- Чтобы пока стоят ворота Отэнмон, они мстили всем.
- Ха-ха!
- Хи-хи! - когда двое засмеялись, Хиромаса, забывшись, сказал:
- Несчастные… - голос был тих, но слова он прошептал внятно. И тут же смех оборвался.
- Кто?
- Кто? - резко обратился к Хиромасе страшный взгляд голов в руках фигур. Лица голов превратились в демонские рожи.
- Бежим, Хиромаса! - в этот миг Сэймей схватил Хиромасу за руку и сильно потащил за собой.
- А! Вот вы где!
- Не уйдешь! - слушая крики за спиной, бежал Хиромаса. Оборачиваясь назад, он видел, что двое бегут следом. Головы, что они держали в руках, превратились в демонские, а настигающие тела словно бы летели по воздуху. Расстояние между ними становилось все меньше.
- Прости, Сэймей, - сказал Хиромаса, хватаясь рукой за меч, - Я постараюсь что-нибудь с ними сделать, а ты убегай, прошу!
- Все в порядке. Прежде полезай в повозку. - Оказалось, что бычья упряжка уже прямо перед ними. - Иди сюда, Хиромаса! - Они ввалились в повозку. Повозка со скрипом тронулась.
Незаметно вокруг наступила та самая полная темнота. Хиромаса поднял бамбуковую занавесь повозки и посмотрел назад. Демоны всех мастей гнались за ними.
- Что будем делать, Сэймей?
- Я предполагал, что нечто подобное возможно, поэтому привел с собою Аямэ. Не волнуйся, - сказал Сэймей и про себя коротко пропел заклятие. И тут Аямэ, шедшая перед повозкой, взлетела в пространстве, словно поддуваемая ветром. С шумом толпа демонов погналась за Аямэ. Они начали ее рвать на куски. Пока демоны пожирали Аямэ, повозка успела уехать.

5

Хиромаса очнулся. Он был в доме Сэймея. Сам Сэймей заглядывал сверху ему в лицо.
- Где госпожа Аямэ? - как только очнулся, сразу спросил Хиромаса.
- Там она, - сказал Сэймей. Проследив глазами за взглядом Сэймея, Хиромаса увидел складную ширму. Ту самую складную ширму, на которой была нарисована девушка. Только вот силуэт девушки, которая должна была быть там, на картине, начисто осыпался. В том месте, где она должна была стоять, рисунок исчез.
- Это?
- Аямэ.
- Аямэ была картиной? - потрясенно прошептал Хиромаса.
- Да, - сказал Сэймей. - Кстати, Хиромаса, есть у тебя силы сходить сегодня еще в одно место?
- Да. Куда идем?
- К воротам Отэнмон.
- Ну, пошли, - сказал Хиромаса. И в тот же самый вечер Сэймей и Хиромаса пошли к воротам Отэнмон.
В черной темноте ночи ворота Отэнмон выделялись еще более темным силуэтом. Свет от факела в руке Сэймея раскачивал тени и добавлял страху.
- Страшно, - прошептал Хиромаса.
- Что, даже тебе страшно?
- Само собой!
- А сам-то тогда, с бивой Гэндзё, на Расёмон взбирался.
- А мне и тогда было страшно.
- Да?
- Страх - такая вещь, от нее никуда не деться. Но я же воин, а значит должен идти даже если страшно. Потому я и взбирался, - сказал Хиромаса. Он нес в руке заступ.
- Наверное, где-то здесь? - Хиромаса воткнул заступ в землю.
- Да, - ответил Сэймей.
- Ладно, - и Хиромаса начал там копать. И, наконец, из-под земли, с глубины в 3 сяку под вортами Отэнмон появился старый сосуд. - Вот он, Сэймей!
Сэймей протянул руку и достал тяжелый кувшин из ямы. Факел в это время перешел в руки Хиромасы. В свете факела дрожала отбрасываемая сосудом тень.
- Открываю! - сказал Сэймей.
- А ничего не будет? - громко сглотнул слюну Хиромаса.
- Ну, наверное, ничего, - Сэймей снял крышку с сосуда, и вдруг оттуда выпрыгнула гигантская жаба. Сэймей ловко поймал ее. В его руках жаба билась, сучила лапами и кричала противным голосом.
- У нее человеческие глаза! - сказал Хиромаса. И действительно, глаза у жабы были не жабьи, а человеческие. - Выброси ее!
- Нет. В ней смешался дух человека и дух старой жабы! Когда еще я смогу заполучить такую редкость!
- Что ты будешь с ней делать?
- Когда-нибудь использую как служебного духа, сикигами, - сказал Сэймей.
Они перевернули сосуд, и оттуда высыпался пепел от человеческих костей.
- Ну что, пойдем домой, Хиромаса? - держа жабу в руке, сказал Сэймей. Жабу они отпустили в сад возле дома Сэймея.
- Ну вот, теперь чудовище больше не появится, - сказал Сэймей.
И действительно, стало как он сказал.

Примечания:
1) Отэнмон - ворота, Поддерживающие Небо, находились в Большом Дворе, прямо напротив Ворот Феникса, Судзакумон, и вели ко дворцу Дайгокутэн, где проводились крупнейшие церемонии и молебны.
2) Коя - гора и монастырь на горе Коя, принадлежащий буддийской секте Сингон, основанной монахом-проповедником Кукаем в 816 году.
3) Тэндай - "Небесная опора", буддийская школа, во главе которой стоял монах Сайтё. Монастырь этой школы находился на горе Хиэйдзан.
4) сяку - мера длины, равная приблизительно 30,3 см.
5) Накагами - или Тэничидзин, божество синтоистского пантеона, которое в день Цучи-но-то - тори спускается с неба на землю. Сначала он 6 дней проводит в своем доме на северо-востоке, затем перемещается на восток, и там проводит 5 дней. Далее, таким же образом, по переменно 6 и 5 дней он проводит в 8 точках, соответствующих сторонам света. За 44 дня он проходит круг восток, юг, запад, север, и в день Мидзу-но то ми, из точки, соответствующей северу, восходит на небо. На небе он проводит 16 дней, и снова, в день Цучи-но Тотори сходит на землю. Старались избегать движения в том направлении, в котором в этот период находится бог Накагами.
6) Цучиното - 6-й знак десятиричного цикла, означающий нахождение стихии Земли в состоянии Инь. Тори - Петух. Иначе говоря, День, когда "Знак Петуха находится в стихии Земли в состоянии Инь", 46-й день по порядку от начала цикла.
7) трава ХАСИРИДОКОРО - скополия японика, ядовитая трава семейства пасленовых, похожая на мандрагору или красавку. Обладает галлюциногенным эффектом. Японское название "хасиридокоро" - "бег" происходит от побочного эффекта травы: человек, съевший молодые побеги скополии, временно терял рассудок и безостановочно бегал в бессознательном состоянии.
8) Шестая большая улица - в столице Хэйан улицы с порядковым номером в названии тянулись только с востока на запад, а улицы с именами собственными, например "Дорога Феникса" - имели направление с севера на юг. Правда были и дороги с собственными именами, тянущиеся с востока на запад, например Цутимикадо.
9) Сэйва - Сэйва Тэнно (850 - 880), 56-й император, правил с 858 по 876 гг. Четвертый сын императора Фумитоку, находился полностью под влиянием своего деда Фудзивара Ёсифуса, реальной власти практически не имел.
10) Восьмой год эпохи Дзёган - 866 г. Эпоха Дзёган началась в 859 году, после того, как в 858 году на трон взошел император Сэйва. 859 год считается первым годом эпохи.

к содержанию